Унылость. Вокруг ликующая толпа, тошнотворно оптимистичный голос комментатора и солнце, которое необьяснимым для вампира образом прорывалось сквозь тучи. Сначала, вся это «беготня» казалось ему интересной, но после того, как лошадь, на которую были поставленны кровные десять баксов, проиграла, Реми стало скучно и он с «ужасом» осознавал, что еще несколько минут  и он окажется на полу, так как за то недолгое время, что они пробыли здесь с Адей, парень сполз с сиденья так, что практически вся спина была на «седушке», и этот пластмассовый стул рискует стать диваном.  А девушка, наоборот, была так увлечена этим сомнительным действом, что, кажется, вовсе не замечает «страданий» вампира. Да еще эти проклятые людишки  с соседнего ряда ( сидеть рядом с Реми – не самое приятное удовольствие), которые с некоторым подозрением шепчут «Вот панкота, тьфу» ( оно и понятно, мужчина отказался, не смотря на жару, переодеться во что-то более легкое, и как всегда нацепил свой излюбленный полосатый джемпер, темные джинсы (хвала небесам, хоть не виниловые!) и белые криперы. И всякие побрякушки в виде крестиков, летучих мышек – куда ж без них ) и кидают косые взгляды, будто он не слышит их. Наивные, вампир чувствует каждый их выдох, нервные движения рук, которые неплохо смотрелись бы как ножки для табуретки. Как раз сломалась:
- Я хочу домой! – одновременно по детски капризная и жесткая фраза. Реми резко толкается ногами, усаживается так, как и было задуманно. Сиденью это не понравилось и оно жалобно скрипнуло под такой махиной. Снова неодобрительный взгляд. Вампир лишь устало закатил глаза, тихо взвыл. Не будь на нем  белая обувь, он размазал их по стенке. Хотя, какие стены? Удобней скинуть их на нижний ряд, вот радость будет. Но вместо этого Реми тщетно соблюдает Маскарад, хотя пользы ему от этого никакой. Ни поесть, ни денег заработать, ни шариков. Никакого праздника!

Отредактировано Реми Винсент (2011-05-03 20:12:41)

Реми театрально кашлянул, требуя к себе внимания. Какого черта какие-то животные привлекают больше внимания, чем он сам?  Может быть потому, что с вампиром нету столько проблем? Его хлыстом гонять не надо, мыть и расчесывать ( что было бы весьма неплохо) тоже, бегает он быстрее, да и пыль такую не поднимает. Но, видно, «молитвы»  Реми были услышаны, но вместо нежного поглаживания по голове, его весьма неприятно дерьнули за ухо. Ну хоть какое-то разнообразие.  Было бы хорошо, если бы Адей не рычала. У бедняги Винсента уже и так голова расскалывается от шума. И с каких это пор ей перестали нравится «бабы»? Что-то я этого не замечал... Вампир, вопреки своему желанию нахмурился, рука сама по себе потянулась куда-то в сторону талии девушки ( ну не мог оставить непростительным подобный тон!), но почувствовав на себе ожидающий взгляд скота, отпрянул, причем довольно резко. Судя по идиотской улыбке разносщика, он счел этот жест чем-то совершенно невинным, будто Реми смутился присутствия кого-то чужого и попешил сделать вид, мол «Сидим, на коняшек смотрим». Не тут-то было. Вампир дернулся в сторону человека, и ухватив его за майку прежде, чем тот успел сообразить, что происходит, потянул на себя. Он даже не успел крикнуть. Реми крепко зажал ему рот ладонью, усадил рядом с собой и сильно надавил на грудь, «припечатывая» к  спинке сиденья. Разносщик возмущенно взмахнул руками и хотел было цапнуть «панкоту» за руку, но после того, как Винсент не двусмысленно провел когтем вдоль живота, скот, казалось бы, парализовался и перестал дергаеться, лишь его глаза нервно «бегали». Соседи, почувствовав приближающиеюся  беду, отсели еще на ряд, бросив своего сородича на верную «гибель». Подвинувшись ближе к человеку, Реми, несмотря на отвращение ( от жертвы несло потом, хуже, чем от животного, да и его майка была пропитана мало-приятным приторно-сладким вкусом газировки), прижался к нему, так, чтобы разнощик могу почувствовать дыхание мертвеца. Казалось бы, Винсент был полностью занят своей игрушкой, но тут он внезапно разворачивается лицом к Адей:
-  Дорогая, смотри-ка какая занятная история.., - наглейшая улыбка, - раз уж тебя не устраивают мои похождениям по... барышням, то специально для тебя.., - Реми повысил голос, чтобы выделить эту фразу, - знакомься! Это мой новый друг Филешка!
Вампир легко шел на  подобные провокации. Казалось, он был готов на любые жертвы ( даже  жертвуя самолюбием!), чтобы удивить\шокировать, если повезет – напугать Адей. Ему нравилось ее удивлять. И раздражать. Последнее доставляло ему особое удовольствие.

Отлично, Реми добился своей «цели». Адей выведена из себя, хотя зачем-то сдерживает себя, пытаясь изобразить эдакую терпеливую мадам, воспитанную в высших слоях общества. Глупая. Как же она не понимает того, насколько она прекрасна, когда злиться, удивляется, плачет..? И этот паренек, глухо усмехнулся на предложение девушки, неужели он не понимает, что может сдохнуть от «незатейливого» движения руки вампира? Вероятно, тот принял это все за розыгрыш своих друзей, решивших внести в каждодневную рутину хоть какое-то разнообразие. Скот даже попытался промычать, «ребят, хватит», опять таки засмеявшись. Реми чувствовал как сжимается его грудь в попытке вдохнуть воздух, но это чертовски неудобно когда на нее давят, да еще рот закрывают:
- Что же ты раньше не сказала, что тебе скучно? – хищный прищур и предвещающий ничего хорошего оскал. В голосе вампира ясно слышались нотки нарастающего раздражения. Изюминку? Терпеть не могу изюм. Выбив коленом поручень сиденья, разделявший разносчика и Винсента, он обхватив его одной ногой, толкнулся другой ближе к Адей. Для лучшего ракурса, так сказать, - Надеюсь, тебе хорошо видно?

Ответ не интересовал Реми. Перекинув ногу через скота, уселся на его колени, сильнее сжал его рот. Вампир колебался. С одной стороны, он был готов «сблевануть» от мысли о поцелуе с этим грязным человеком, а с другой – показаться «слабаком» со стороны Адей. Вампира бесило это вечное желание что-то доказать ей, показаться всесильным, готовым на абсолютно безумные поступки. Но противиться этому никак не мог. А разнощик даже и не пытался отбиться от «атаки» Винсента, ему, кажется, даже было интересно, что же произойдет дальше. Реми резко подается вперед, отработанным движением заламывает руки скота за голову, «невиннейшим» способом прикасается губами к его, сухим и соленным. Кровосос заглядывает человеку в глаза последний раз, устанавливает зрительный контакт, чтобы окончательно «обездвижить» его. Взгляд разнощика мертвый, стеклянный. Сварился, голубчик. Нависнув над ним сверху, так, чтобы сильнее упираться когтями ему в запястья и плечи, Винсент порывистым движением прильнул к его губам, совершив при этом волнообразное движением телом. Не получив ответа, Реми продолжает «колдовать», проводит ладонью по шее вверх, по щеке и потом уже по голове, взьерошивая немытые волосы. Если новую игрушку отмыть, то могло бы быть замечательное пополнение к коллекции. Не отрываясь от губ разнощика, вампир поворачивает голову в сторону Адей, смотря на нее с нетерпением  и с вызовом. На короткое время Винсент оторвался от поцелуя, от человека к Винсенту протянулась блестящая «ниточка» слюны, которая вот-вот оборвется, и Реми в самый последний момент подцепляет ее языком и возвращается к своей игрушке.

Отредактировано Реми Винсент (2011-05-04 17:05:03)

Реми прошелся взглядом по рядам, отмечая людей, наблюдающих за этой «комедией». Они раздражали обоих вампиров, что просто не может сойти им с рук. Особенно «операторам». Винсент запомнил их и обязательно найдет время, чтобы навестить этих граждан и предьявить свои претензии, мол, «покажите резолюцию на сьемку. Ах, у вас ее нету? Сочувствую...». Впрочем, когда толпа вернулась к «созерцанию» скачек, Реми потерял к ним интерес, и вернулся к своим развлечениям.  Вампир чувстовал жгучий взгляд Адей на себе, по телу прошлась приятная волна мурашек. Он был настолько «счастлив», что готов поклястся, что он снова жив. В отличие от его друга. Реми отпрянул от мертвеца, состроил недоумивающую мину и взглянул на девушку. Вместо истерики он получил пощечину, глухим ударом раздавашееся в его голове. И угораздило же меня связаться с ней, а?! Как даст пощечину, так такое чувство, что кастрюлей зарядили. Нашел бы себе обыкновенного скота, вон, как этот. Только брюнета и с грудью. И все было бы замечательно, так... скучно. Винсент снова поймал себя на мысли, что лучше Адей для него, пожалуй, нет. Вампир сплюнул ( накипающая внутри злость требовала выхода, лучше вот так некрасиво, за то все целы и здоровы... ну почти), слез с обмякшего тела, уселся рядом, прислонив голову разносчика к своему плеча ( утомился малец, заснул), сложил руки на груди. Опустив голову вниз, задумался о чем-то своем. Какая дерзость, заехать по роже ( чего вампир и заслуживал), да еще отсесть черт знает куда. Хотя, оно и правильно, Реми сейчас зол, может и самой Адей шею скрутить. Или что-нибудь другое, как повезет. Но то хорошо, что Винсент не имеет привычки долго злиться и обижаться, поэтому, немного смягчившись, оборачивается к девушке:
- Ко мне, -  властно. Вампир вернул себе привычное флегматичное выражение лица, повелительный тон. Хотя, порой самому становилось тошно от этой чопорности. Но после таких «бурь», это было единственное на что он способен, ну не считая самого простого: изобразить раскаяние и приползти на коленкам прося о прощении. Но последний вариант был ему не менее тошен.

С годами я становлюсь сентиментальнее, хотя, я ждал обратного процесса... Странно, если в свои 20 я готов был без сожаления рубить и отсекать от себя все лишнее, то сейчас, у меня даже рука не возьмется за топор. Реми поднял взгляд на Адей, но когда та направилась в его сторону, тут же поспешил отвести его куда-то в пол, вампиру не нужно ее видеть. Он может подсчитать каждый ее шаг, вдох, полагаясь исключительно на свои ощущения, но, к сожалению, Винсент никогда не был силен в математике. Было желание повернуться к девушке, но  он не стал этого делать, чтобы не дай черт, показаться «размазней». Тем более, Реми так хорош в профиль, зачем же портить ей все удовольствие? Не смею? Какая наивность... Винсент все же улыбнулся, постепенно все возвращалось на на круги своя, по крайней мере для него.  Мимо проходили люди, ненужные и неинтересные, для которых казалось обязательным условием пройтись по чужим ногам, особенно, когда на них одета светлая обувь:
- Capullo, - выставив вперед ноги, загораживая проход, злостно кидает Реми на своем родном. Удивительно, как он его еще не забыл?  Толпа, конечно, отреагировала неоднозначно (особенно те, кто пытался заговорить с кровососами), некоторые долго возмущались, мол «по какому праву?», но сочтя вампира за глухого, развернулись в обратном направлении. Когда же стало менее людно, вампир наконец таки подал какие-то признаки жизни.
- Он еще теплый, - встав с места, Винсент берет на руки разносчика, «вырезав» на «деревянном» лице виноватую улыбку, выглядит весьма убедительно. «Годы тренировок» наконец-то оправдали себя впервые за 20 лет. Реми прошел вперед к лестнице, остановился и развернулся всем телом к Адей, кивнув головой в сторону выхода и пропуская ее вперед. Ведь вампир совсем не знает города, а для девушки он родной, и не ей ли знать о всяких закоулках?

Реми оставался на месте до тех пор, пока Адей не окажется на расстоянии нескольких прыжков,от греха подальше, да и вампир никогда не упускал возможности полюбоваться ее прелестями (которые удачно подчеркивало светлое короткое платье,  одетое, скорее для «галочки», тело было прикрыто минимум). С одной стороны это невероятно заводило и привлекало, а с другой хотелось распотрошить каждого, кто задерживал взгляд на девушке хотя бы больше секунды. Но, как известно, Винсент довольно странен в своих пристрастиях, и находил нечто приятное даже в таком чувстве как ревность. Сильно сжав плечо мертвеца, Реми поплелся следом, удивившись, что прохожие были мало заинтересованы в Адей, да и в нем самом. Глупые. Разве собственное уродливое отражение и чей-то голос может быть лучше? Вампира раздражало отсутствие внимания со стороны людей, несмотря на то, что оно было только на руку. Винсент чувствовал взгляд Адей, но никак не реагировал на него, смело смотря вперед, лишь иногда провожая недобрым взглядом особенно не понравившихся личностей.
Они быстро дошли до достаточно безлюдного закоулка, и тут же завернули в него. Реми позволил ей первой «попробовать» разносчика, мало ли отравленный. Судя по тому, как мало отпила Адей, удовольствие весьма сомнительное. Винсент пропустил мимо ушей едкое замечание, наконец-то взглянул на девушку. С умилением отметил неаккуратность, мелкие брызги на платье и тонкую нить крови на шее, стекающую ниже. Протянув руку (несмотря на то, что была установка о неприкосновенности. Но, кажется, Реми ее не слышал?), провел пальцем вверх по шее, размазывая кровь по поверхности, медленно «прошелся» большим пальцем по губам, слегка отогнув нижнюю. Внимательно осмотрев Адей ( будто ища в знакомом до «боли» лице мог найти что-то новое), нагнулся и провел языком по губам, слизывая последние капли крови. Было ли это проявлением нежности или очередная пытка, лишь одному вампиру и черту известно. Выпрямившись, Винсент удовлетворенно улыбнулся:
- Весьма. Я ожидал худшего, - только после этого вампир и приступил к «трапезе», впившись в шею мертвеца достаточно резко, но аккуратно. Отстирывать потом одежду не было никакого желания. В отличие от девушки, Реми довольно долго «сушил» разносчика, его кожа даже потеряла прежний цвет и стала более блеклой. Когда же Винсент понял, что дело не обойдется одним укусом, он решил оставить разносчика. Зайдя за мусорный бак,  он прислонил парня к стенке, перерезал ему горло ножом (который всегда был припасен у вампира на подобный случай. Похвальная предусмотрительность, не правда ли?), чтобы скрыть укусы и свалить все на жестокое нападение. Вытерев лезвие о одежду мертвеца, Реми вернулся к Адей, подтолкнул ее легким шлепком, - веди.

Отредактировано Реми Винсент (2011-05-06 19:34:48)

Как жаль, что когда Реми «питался», он становился совершенно невосприимчивым к действительности, вероятно, Зверь брал контроль над ним, пусть даже на такое короткое мгновение. Его действительно не интересовало ничего, кроме как пищи и необьсянимой страсти разрушать, но когда живительная влага переставала поступать, существование становилось обычным, пустым и скучным. Постепенно память возвращается к вампиру, и реальность становится чуточку краше, за счет собственных эмоций (будь то ненависть, злоба, радость) и привязонностей, которых накопилось вполне достаточно, за 40 лет с пробуждения. Некоторые больше, некоторые меньше, но все вместе они образовывали цепи держащие его в этом мире, теле наконец-то. Хотя, первые 10 лет после пробуждения были постоянной борьбой со Зверем и ненавистью к людям, техническому процессу, Реми часто проигрывал, но в целом, сейчас наступило относительное перемирие и спокойствие. И в этих абсолютно бессмысленных размышлениях и воспоминаниях, он не замечал бурю эмоций в Адей, которую бросало от гнева к абсолютно противоположным чувствам. Но иногда ему казалось, что он жертва, а не она, судя по тому, как она обращается к нему. Но, черт побери, Винсент был готов поклясться, что во время «пробы», вампир чувствовал как ее трясет, и вовсе не от злобы.  Поэтому, когда девушка снова отдала «приказ», Реми ничего не ответил. Пусть порадуется своей временной «власти», хотя бы несколько минут. Когда Адей отошла на некоторое расстояние, вампир делает резкий рывок в ее сторону, и довольно грубо впечатывает ее в стену, прижав собой, и впиваясь когтями в запястья, для пущего страху. Согнувшись в три погибели, Винсент оказывается на одном уровне головы с  Адей, благо, та оказалась спиной в Реми и наврят ли сможет цапнуть его, поэтому, подлец совершенно наглейшим способом пользуется таким выгодным положением:
- Спасибо, - кажется, голос вампира начал дрожать от накипающей злобы и резко повышается до повышенного тона, - но не дай черт, ты еще раз будешь указывать мне, что делать! Хочешь повторить судьбу таких же, как ты, забывших, кто они есть на самом деле? То, что я позволяю тебе вести меня, вовсе не значит, что я буду подчиняться тебе. И ты, прекрасно зная это, все еще треплешь мне нервы. Нехорошо, - последнее слово было сказано глухо, на выдохе и звучало скорее как кашель умирающего зверя. Охрип, бедняга, столько говорить то. Отойдя к противоположной стене, Реми сложил руки на груди и ожидал действий Адей, даже не пытаясь скрыть гнева, так исказившее его лицо. Он стал походить на тех самых пророков из картин о страшном суде. Осуждающих, не дающих никакой надежды. Но где-то в глубине души, Винсент чувствовал себя паршиво, было жутко неудобно перед ней. Но по другому вампир не умел, весь его жизненный опыт привел к тому, что нельзя верить никому. Даже самому близкому существу на этой гребанной планете.

Облокотившись о стену, Реми терпеливо ( весьма относительно. Все внутри перешалось, и казалось, что мертвое сердце скачет вниз-верх, от головы к пяткам) стал дожидаться окончания «истерики». Винсент ожидал, что на раздирающий крик подтянется народ, всем ведь интересны чужие слезы. Но люди почему-то отказались от бесплатного кинотеатра, и продолжали проходить мимо, увелечнные своими безусловно важными делами. Кого-то предать и подзаработать, кинуть ради сомнительного счастья. Он когда-то и сам был таким, но в его время, если ты не умел крутиться, то пропадешь всего за пару дней, а тут, государство хоть немного заинтересовано в своих гражданах, пусть даже и в корыстных целях. Здоровый народ – больше налогов, рабочих рук. Но скотам свойственно искать больше, лучше, и они готовы отдать все за жалкую прибавку к зарплате. Реми же довольствовался тем, что предоставила ему «судьба», и пытался выжать из подбного «подарка» по максимому. Хотя не всегда ему это приносило удовольствие, но в данный момент вампир просто «лучился» от счастья.  Так было приятно видеть Адей «живой», полной переживаниями, настоящими, а не фальшивыми. Винсент перевел взгляд на стену, расматривая причудливый рисунок трещин, еще один свой след в этом мире. Лучше оставить девушку в покое, ведь вампир совсем не хочет довести ее до могилы. Когда та более-менее успокоилась, Реми взглянул на нее как можно мягче, эдакая своеобразная игра в хорошего и плохого полицейского:
-Поговорим дома, - так и не оставил этот конфликт законченным, садист эдакий. Ослабить "вожжи"? Да ни за что! - Идем, - он даже улыбнулся, одобряя подобный жест. Оттолкнувшись от стены, вампир прошел вперед, не боясь повернуться к Адей спиной. Даже, если бы она и покусилась на «его Величество» навряд ли бы смогла принести ему сильный вред. Это придавало уверенность, хотя острота в их отношениях оставалась, и Винсент был всегда напряжен ( скорее, привычка оставшиеся с человеческой жизни) и готов к ее выпадам. Реми шел медленно, хотя уже отметил заведения, где можно было бы выпить, но оставлял право выбора Адей. Прямо жест доброй воли, на которую был скуп вампир.

Вечерело, и на улице сразу же обьявились сомнительные личности. Какие-то молодые люди на досках с колесами ( которую так хотелось выбить из под них), пары, приторные до тошноты. Кое-где Реми отметил сородичей и ту самую «панкоту», которая и вернула его в человеческую жизнь. Те самые, не то что те, которые тусуются на всяческих вечеринках для избранных, белее самого вампира, с какими-то проводами в волосах. И музыка, эта ужасная «долбежка» по ушам, и с сумасшедшим ревом – где же те самые «сырые» линии басса и истерика в голосе, которая будоражила даже мертвое сердце Реми..? Надо будет обязательно выйти на свзяь со старыми знакомыми, а то ведь сгнию к чертям... Винсент почувствовал прикосновение, и мысль тут же оборвалась.  Вампир заметил за собой странную особенность, пока Адей рядом он не в состоянии соображать адекватно, да и за свои поступки не самым лучшим образом отвечал. Согнув пальцы и легко пробежавшись ими по ладони девушки, Реми совершенно отвелкся от улицы и толпы, пропуская такие замечательные заведения как казино, стрип-бар и пару замечательных барышней. Ну и черт с ними. Удивительный контраст тирана и верного любовника, не правда ли? Даже когда Адей стремительно потянула его собой, вампир даже не подумал обидеться, хотя еще недавно жаловался на чересчур волевой характер девушки. В конце-концов, почему бы и нет? У нее замечательный вкус. Правда, когда Винсент увидел, куда его завели, мнение кардианально поменялось. Все эти тяжелые шарики, скользкие дорожки оставили плохой отпечаток в его голове... и ноге. Однажды Реми забрел сюда по «пьяни», так ему этим самым «шариком» так зарядили по ноге, что даже будучи не особо восприимчивым к боли, чувствовал, будто ему ее отдавил слон. Не рамельчили кости, и то слава черту.
Вампир пропустил вперед Адей, перехватив несколько восхищенных взглядов. Усевшись рядом за столом с самым серьезным видом, Реми «отстрелялся» от некоторых, правда нашлись и те, кто выдержал «сверлящий» взгляд. Видно, их немного «смутил» внешний вид Винсента, такое же не носят настоящие «мужики», а рост и внешняя грозность – это так, прикрытие для хлюпика. Поставив руки на стол и оперевшись о них лицом, по привычке затеребил значок (которых у него было, пожалуй, больше, чем у ветерана войны, но сегодня вампир оказался на них скуп) с веселеньким желтым «смайликом», ожидая, когда кто-то из «кавалеров» наконец-то подойдет. Ждал с нетерпением, просто.
Принесли меню, и выбор напитков был оставлен за Реми. Ох, зря:
- Да неси уже чего-нибудь крепкое, - отмахнулся от официантки Винсент, ему было все равно, что пить, лишь бы «прошибало». Он никогда не заказывал что-то конкретное, у него всегда было плохо с памятью, и вампир был жутко любопытен до всяческих «новинок». Денег было немного, а ведь официант обязательно принесет что-нибудь дорогое... Ну, разъяренный кровосос – это уже их проблемы.
.

Отвлекшись от так называемых «конкурентов», Реми заметил «кипишь» среди и  других «недоброжелателей». Им не нравились вампиры, некоторым только один из них, исходя из предпочтений скота. Винсенту было безразлично мнение всяких сомнительных барышней ( но будь он в другом расположении духа, наверняка бы воспользовался возможностью развлечь себя новой игрушкой. Ну так же нельзя, избалуется совсем ведь!), поэтому на все их попытки как-то привлечь древнего, вампир отвечал неоднозначным выражением лица. Было непонятно, приятно ему это, или наоборот, он готов размазать по полу каждую из них, не различая возраста и социального положения. Винсента раздражала его внешняя неопределенность, но для себя уже решил, что этим вечером он будет хорошим для Нее. Чтобы бы это слово для него не значило.
Попудрить носик, как же... Мрачно отметил про себя Реми, уставившись на «хвостик» образовавшийся за Адей. Не хотелось бы устраивать шумиху только потому, что скот позволяет себя открыто обсуждать их. Ничего, лет через 100 привыкнет. Попытался подбодрить себя Винсент, но получилось неубедительно, и он еще больше помрачнел. Уставившись в точку перед собой, древний стал дожидаться когда вернется девушка, просто так, ему пока что было не перед кем выпендриваться. Древний поднял голову на хлопок двери, расслышав его через другой ненужный шум. Вышла только Адей, без хвоста. Когда та посмотрела на Реми спокойно, он насторожился еще больше. Застучав по столу длинными пальцами, Винсент прищурился, слегка подался вперед:
- И как оно? – в голосе чувствовалась подозрение, злость и даже некоторый страх. Привлекать внимание к себе со стороны закона сейчас..? Слишком много подозрительных событий за день, еще и неподалеку друг от друга. Да и свидетелей много, которые с удовольствием расскажут о кровососах. Лишь бы исполнить свой «гражданский долг». Америка страна странных нравов. Одни захлебываются в собственном патриотизме, другие в ненависти, некоторые так вообще засыпают в собственной блевоте.., - Я, надеюсь, все хорошо? – Винсент изобразил доброжелательную улыбку, когда рядом прошла официантка, поставив напитки на стол. С бутылкой сразу. Умница! Когда человек отошел, древний опустошил стакан и лицо приняло хмурое выражение. Принесенная дрянь оказалась не так уж и плоха, только жжется больно сильно и запах весьма сомнительный. Наверняка нахимичили чего-нибудь. Но сейчас пойдет. Со звоном поставив стакан на стол, Реми сгорбился, смотря на Адей «из под лба» и продолжая тарабанить пальцами по поверхности.

Отредактировано Реми Винсент (2011-05-11 20:41:15)

Прихлопнула. Как паука. Закралась в голову довольно странная мысль. Действительно, при некотором воображении ладонь Реми действительно была похожа на паука  с длинными остроконечными пальцами, с интересном «рисунком» вен и выпирающими костяшками среднего и указательного пальца, похожими на глаза. Древний повернул голову в сторону «пострадавшей», хмуро улыбнулся. Да, скот был поставлен на свое место (точнее, опущен на колени, где ему и самое место), но с другой стороны, неужели нельзя было просто напугать ее, ведь эта подлая тварь наверняка нажалуется в правохранительные органы, с которыми он совсем не хотел встречаться... Документов нет, Винсент, по сути, вовсе не существуют. И эта морока с нелегальной эммиграцией ( не смотря на то, что вампир и не стремился в США, он даже не подозревал о существовании такого государства)... И потом давай потом по штатам кататься. Нет. Ему здесь пока что нравится. Пока Реми думал о том, что может грозить «его Величеству», Адей уже успела налить себе по новой, а стакан древнего все еще пустовал. Пропустив весьма язвительное замечание мимо ушей, древний аккуратно вытянул «паука» из под ладони девушки, исправил «недоразумение», но почему-то выпил прямо из горла. Поставив бутылку рядом с собой, Винсент проводил взглядом Адей, которая зачем-то подошла к бармену, о чем-то с ним заговорив. Та перекинулась с ним лишь парой слов, вернулась обратно, на ходу опрокинула очередной стакан. Подняв взгляд с немым вопросом, Реми отрицательно помотал головой. Присоединиться к этому весьма сомнительному развлечению? Нет, спасибо.
Брошенный один на этом «свете», древний решил не сидеть на одном месте, тупо напиваться и глазеть на свою «ненаглядную». Встав с места, Винсент вместе с бутылкой ( лучший друг, любимый друг!) «отправились» к стойке. Усевшись на высокий стул, вампир позвал к себе бармена, попытался завязать с ним разговор, но как-то не получилось, ни Винсент, ни бармен особо не жаждали познакомиться «поближе». Зато Реми узнал, что за пойло ему принесли. «Местное что-то»... Замечательно название.  Древний решил развлечь себя «старым проверенным способом», наблюдать за скотом так интересно, намного круче «ящика»! Выбор «канала» остановился на каком-то худощавом юноше, не особо выделявшимся из всей массы. Но Винсент сразу понял, не человек. В его взгляде читалась озлобленность и презрение по отношению к людям, и в тоже время зверинный страх перед человеком. Новообращенный. Понял Реми по еще не окончательно потемневшему цвету глаз, «прибалдевшей» стойке. Зря он вышел в такое людное место. Древний сделал несколько глотков, задумчиво подперел голову рукой, с еще большим интересом взглянул на юношу. Помочь ему? Ну что вы, Винсент не отличался отзывчивостью и милосердием даже по отношению к сородичам. Зато его всегда забавляло поведение новобращенных, брошенных своим Сиром. Как слепые котята, беспомощно мяукают и неуверенно передвигают лапками. Такие милые. Даже об стену «размазывать» их не хочется.

«Даже если на ком-то нет цепей, он все равно скован страхом, честью, традициями. Рабы мечтают о свободе, но, как оказалось, вольные люди мечтают о ней не меньше».
Анархи... Для них твое положение и статус не играют здесь никакой значимой роли. Их мир, их порочная свобода, это мир, в котором слово общество как динамичная система взаимосвязей и отношений не имеет никакого смысла, это беззаконие, безвластие. Их жизнь это не деятельность, это животная активность, направленная на удовлетворении своих физиологических потребностей, эгоистичное бесцельное существование, мотивированное первобытными рефлексами и инстинктами. Политика и жизнь для них не «смешиваемое», политическая власть для них это угнетение, рабство, деспотия. Я… не могу осуждать их, порой мне самому хочется свободы…  Но если мы перестанем замечать окружающий наш мир и её естественные и неестественные процессы, то нас ждет неминуемое, мучительное вымирание. Печальная участь, порой, и свобода должна быть ограничена. Она [свобода] коварна по своей природе и даже опасна в каком-то смысле. Анархи отвергают Камариллу, но они не представляют реальной угрозы для власти. «Опасно» будет, тогда, когда Саббат возьмется за них...
Кто-то сказал, что у Анархов есть своя иерархия? Убейте меня, скорее сам Треми [патриарх клана] в своем гробу перевернется… земля ему пухом
(Из личного дневника сенешаля).

Прежде чем Алистер заметил присутствие двух вампиров, он успел пройти пол заведения и найти для себя свободный столик. Алистер расстегнул верхнюю пуговицу рубашки и ослабил галстук, он собирался заказать напиток, но вот тогда его и посетило чувство «неудобности», ощущение на себе пристального, изучающего взгляда. Обычно он привык к снисходительным взглядам вампиров из другого клана, восхищению тех, кто ниже его по статусу и положению в клане – долгое время он завоевывал себе место среди треми, терпел упреки и унижения завистников, но «изучение» было для него своего рода наградой.
Интересно… Мне никогда не подворачивался случай пообщаться с бруджа. Может, мне стоит подойти к одному из них и познакомиться? Мужчина или женщина – не имеет значения, но все же стоит подойти к той красотке за барной стойкой…
«Вооружившись» своей загадочной полуулыбкой, Алистер уверенно направился в сторону вампирши. Надеюсь, у них тут есть что-нибудь покрепче и подороже… о, бокал абсента будет в самый раз… Отец всегда учил меня быть джентльменом… не думаю, что и в случае с бруджа стоит уклонятся от традиционных рамок.
Алистер подсел на соседний стул рядом с незнакомкой и начал знакомство:
-Bonjour, madame – вампир слегка приулбынулся девушке и продолжил: позвольте угостить вас дорогой выпивкой… - два абсента, пожалуйста, - сделав определенный жест бармену, колдун продолжил:
-Себастьен Дюпои, уроженец Франции и ваш покорный слуга. – на последнюю часть сказанного Алистер сделал особое интонационное ударение и растянул губы в лукавую улыбку: можете звать меня просто Бастьен. Можно узнать ваше имя?

- Из Франции? Прелестное место, что же вы забыли в наших краях? Насколько мне известно, французы чудесные любовники - спросила вампирша после того, как узнала, откуда Алистер родом и кокетливо продолжила:
- Обязательно проверю этот слух.
-Франция действительно прелестное место, но ничто не сравнится с вашей красотой, mon petit amie. Что ж, готов с радостью доказать, что это не пустые слухи, - ответив красотке, вампир ухмыльнулся и глотнул зеленого абсента. Молодая дурманящая кровь вампирши будоражила разум Алистера, её кровь была ещё живой... еще свежей и еще теплой - не такой холодной и густой, как у тех вампиров, которым было уже за четыре века... Благодаря магии крови Треми было доступно то, что не доступно другим вампирам. Алистер своими глазами видел, как светящиеся миллион тонких струй из крови, пульсируя, чертили, обрисовывали изящное, гибкое, стройное тело девушки.
Говорят, после того, как человек стал вампиром, он лишается своей души в тот же миг, и тогда он перестает испытывать все душевные тяготы, эмоциональные волнения, лишается способности любить, чувствовать боль, чувствовать что-либо вообще. Но легкое возбуждение и страсть, охватившая немолодого вампира, утверждали другое. Может такое возможно благодаря сверхъестественному происхождению треми? А может это просто означает, что душа покидает вампира постепенно, умирает не сразу. В любом случае время, отведенное вампиру-с-душой, до становления вампира-без-души строго индивидуально... один может расстаться с нею сразу после обращения, другой - растягивает каждый счастливый миг, замечает каждый жизненно-важный момент, чтобы запереть свою душу, удержать её в себе... но каждый, наверное, понимает, что когда-нибудь она все равно покинет их. Именно понимание этого  порождает стремление сохранить её, сама попытка сохранить стоит того, чтобы прожить вечность на этой земле. Наверное, в этом и заключается весь смысл немертвой и неживой жизни вампира.
-Расскажи мне о себе, Аделаида, откуда ты родом? – мягким бархатным тоном спросил Алистер и глотнул еще абсента. Алкоголь был безвреден для вампира, но вместе с тем практически не имел никакого эффекта, благодаря тем же познаниям в тауматургии, Треми могли усиливать действие алкоголя в крови в сотни раз. Похмелье треми ничем не отличалось от похмелья человека. Но не без последствий, конечно, расплата была жестокой – за это колдуны должны были расплачиваться своей кровью. Процесс был простым, кровь вампира вступала в особую реакцию с веществом и превращалась в алкоголь, но манипуляции с собственной кровью могли привести к непредсказуемым опасным последствиям, поэтому даже самый смелый ученый треми не станет пытаться менять природу своей крови.
-И так, мне кажется, что ты из тех роковых и неумолимых дам, которые держат у себя в доме в качестве интерьера красивых молодых парней в кожаных переплетах: одного вместо мягкого пушистого пуфика, а другого - вместо домашнего кресла – после сказанного вампир засмеялся. Шутка шуткой, но это был один из тех редких моментов, когда сенешаль мог полностью расслабиться и раскрепоститься. Вампир наслаждался беседой с Аделаидой. И кто после этого скажет, что бруджа не интересны? – думал про себя вампир.
-Что? Мои щеки? Румяны? – удивился колдун – а, должно быть это абсент. Вот так всегда, будь то это самая малая доля – щеки сдают меня с потрохами -  вампир опять засмеялся.
-Тебе не кажется, что наше общение стоит продолжить где-нибудь в другом, более укромном, месте? – Алистер допил абсент и, переводя взгляд с пустого бокала на девушку, спросил вампиршу. Ночь была поздняя, хоть вампир и не мог дышать, но обстановка в заведении была весьма душной, и вообще многолюдные плохо пахнущие места никогда не прельщали сенешаля. Да и завсегдатаи бара начали уже засыпать на ровных местах, были слышны храпы и неразборчивые полупьяные полусонные бубны. Именно это и делало такие заведения такими «очаровательными», а обстановка вокруг была такой романтичной… Но Алистер не разделял мнение засыпать во время похмелья на том же месте и не видел больше смысла здесь задерживаться.
Бармен, пожалуй, единственный, кто «остался» в живых, широко распахнул ночные окна и входную дверь, прохладный приятный ветерок повеял вовнутрь заведения. А потом он[бармен] подошел к стойке и спросил двух вампиров:
- Что-нибудь закажете? Кофе, текила… - бармен что-то припомнил и продолжил: еще абсента? – глаза человека расширились от удивления.
-Пожалуй, нет. Спасибо – ответил ему Алистер.