Во время своего знакомства с бруджа Алистер наблюдал за любопытной картиной: любовники не то обнимались, не то душили друг друга в своих объятиях. Потом он заметил, как Адея быстро и плавно освободила свое тело от рук нового знакомого и, повернувшись к нему лицом, еле заметно проткнула того в живот так, что было заметно, как вампир старательно подавил реакцию, которая сопровождала внезапную боль в области живота.
Кровь хлынула из него, вампир попридержал живот, чтобы прикрыть рану, но колдун сразу обратил внимание на холодную густую темно-красную жидкость и невольно прошипел, чуть оскалив зубы.
- Realmente? - вампир широко улыбнулся, но было заметно, что сей жест был отнюдь не дружелюбным, - А-а, рад видеть кого-то из Европы, а не из страны потомков пуритан, - выпрямившись, новый знакомый "перебросил" волосы назад, так, что лицо полностью открылось Алистеру, а потом вампир продолжил:
- Реми, прямиком из Ада, но все еще хранящий подданность его Испанскому Величеству Фердинанду. Да хранит его Бог и, позвольте поинтересоваться, куда же вы уводите мою даму..? - вампир сделал несколько провокационных, "лишних" жестов и в конце фразы перебросил свой взгляд с Алистера на Адею. Но внимание колдуна было приковано к животу собеседника, нежели к его пафосным речам и провокациям.
Карие глаза Алистера засверкали кроваво-красным сиянием, точно драгоценные рубины. Алистер не отрывал взгляда от крови, вдруг он почувствовал такую власть над древним вампиром, колдун стал медленно протягивать руку вперед, чтобы дотронутся до крови. Вампир с кровоточащей раной казался колдуну фруктом, от мякоти и сока которого отделяла лишь кожура, он видел как под кожей струилась древняя кровь и вытекала по ране на животе. Неупокоенный чародей хотел бы осушить вампира и выпить его кровь, а потом использовать её в своих магических исследованиях. Сам того не понимая и увлекшись созерцанием сей картины, Алистер стал ускорять процесс кровообращения древнего вампира и доводить её до стадии «кипения», остановился колдун только тогда, когда рана вампира затянулась, а кровь перестала течь. Ал будто очнулся после какого-то транса и, придя в себя, он потряс голову, как бы развеивая дурное состояние в воздухе.
-...я... неважно себя чувствую, - от полуулыбки колдуна, игравшей на его лице миг назад, не осталось и следа, это было искушение властью. Алистер с трудом сдерживал себя и, если бы рана вовремя не затянулась, он не знает, что произошло бы. Он не выдержал этого искушения, и это привело его в конфуз, замешательство, смятение.
-Рад был познакомиться, Реми, хранящий подданость покойному Испанскому Величеству Фердинанду. - при всем своем странном состоянии Алистер не упускал сарказма. Потом он обратился к Адее и закончил, - Мадам, было приятно побывать в вашем обществе.
Потом колдун снова перевел свой взгляд на Реми и сказал:
-Прощу прощения, мне обязательно хотелось бы продолжить беседу в следующий раз в более мирной обстановке, правда. Вы интересный человек, но я вынужден удалиться, так как утром вылетаю в Вену.
Внимательно оглядев бруджа полсекунды, волшебник направился к выходу из заведения.

ОФФ:

Оставленный в несколько обескураженном и растерянном положении, Реми опускает взгляд, стоя неподвижно. Мысли плетутся сами по себе, древний может различить лишь примерную тему – последние события и их будущее с Аделаидой. Странно и подозрительно то, что он начал думать о себе и о ней, как  о едином целом. Ну, к черту эти сантименты, лучше не забивать себе голову и присоедениться к девушке. Может, это действительно занятно.
Проследовав за Адеей, древний старался держаться на расстоянии от нее. Как бы ему не хотелось поймать ее и зверски изнасиловать, вампир решил, что после последних «обьятий», он получит по морде и может лишиться кое-каких конечностей. Когда девушка сидела за столом, Винсент оставался в стороне, «приперая стену». Упадет ведь. Музыка ритмичная, но Реми не хватает жесткости, которая есть в другой, играющая в тематичных клубах. А он бы зажег, «индустриальные буги-буги» вампир уже освоил. Древний приметил «пульт управления», но добраться до него не мог. Ну, как не мог. Заползти по тем поручням, сунуть диджею 10 баксов и – вуаля! Толпа обескуражена, Винсент – звезда. Но, мы же не «палимся».
Легко скользя между телами, Реми «ловит» ритм, но его движения оставались резкими и порывистыми, как рывки паука, слишком жесткие, даже для такой музыки.  Крутясь неподалеку от Аделаиды, древний иногда «обьявляется» - нет, не встает прямо перед ней «привет, любимая!», а  проводит в опасной близости от ее тела руками потоками густого и горячего воздуха таким образом, что он становиться как бы невидимым продолжением рук. Подступить к ней, шепнуть что-нибудь приятное – опасно. Зашибет ведь.

Приятно чувствовать дрожь. Пусть и не свою, но это проявление «жизни» заразительно, и древний чувствует как кровь отливает к пяткам. Возможно, всего лишь «глюк», но ощущеемя просто сногшибательные.
Опять искать жертву? Винсенту то по большей части без разницы, чем питаться (видно, за те несколько столетий он стал совершенно не привередливым. Есть, чтобы жить). Легким движением разомкнув пальцы на своей кисти, вампир молча отправляется обратно в толпу. Он не зацикливался на поиске жертвы, просто подошел к первому попавшемуся человеку. Выглядел тот странно, непонятно, то ли мужчина, то ли женщина. Ну, это не имеет значения, наклонившись к нему, Реми улавливает приятный запах. Пот, алкоголь – все это напоминает о жизни, поэтому то, что для смертного вонь, для вампира божественный аромат. Знакомство не предоставляет никаких трудностей, жертва сама идет в «руки». Она (как оказалось, личико весьма милое) представилась, но Винсент расслышал ее плохо, девушка говорила тихо и казалось, будто каждое слово для нее дается с неимоверными усилиями. По отрывкам фраз «Хата...Бабка...Ломка...Спать», Реми заключил, что барыне очень грустно и негде спать. Как настоящий джентельмен, древний не может оставить даму в беде! Новая знакомая вцепилась в спину, оттягивая свитер, потому что Винсент шел быстрее, а «оно» не успевало так быстро переставлять ножки. Встретившись взглядом с Аделаидой, вампир изобразил из себя саму невинность, подталкивая вперед жертву, мол «знакомся, это барсик. Теперь он будет жить с нами».