Ламиане много раз причиняли боль. Но боль, которая продолжалась последние три дня была самой мучительной. Сгорая в собственном теле, не зная куда деться от этой боли, девушка только и могла что кричать. Ни разу она не потеряла сознание. Хотя это было бы даром богов забыться и перестать чувствовать боль. Но нет, столь желанная темнота словно отталкивала Ламиану, будто бы она в чём-то провинилась и теперь должна поплатиться за это. Тысячу раз девушка спрашивала у богов, за что ей эти мучения, но не слышала в ответ ничего кроме эха приносившего обратно её крик. Она думала о смерти, но смерть тоже обходила её стороной. Она молилась, прислушиваясь к медленным ударам своего сердца, и ждала, ждала, когда оно остановиться. Но оно, как на зло, продолжало биться. Вроде бы, какой пустяк для богов, забрать её жизнь, прекратить эти мучения. Но им было всё равно до её мольбы. Похоже, дорога в тартар была закрыта и все абонементы в последний путь розданы.
Ламиана не заметила, когда боль стала отступать. Она даже сначала не осознала, что боли уже нет, продолжая кричать. Крик смолк резко, и наступила столь непривычная тишина. Хотя нет, тишиной это нельзя было назвать. Ламиана услышала звук ударяющихся об камень капель, затем шум ветра пронесшегося по пещере. Девушка открыла глаза. Было как-то не привычно. Но Лами не могла понять, что изменилось, что так настораживает её. Новый порыв ветра принёс с собой сладковатый запах. Приятный, словно запах первых весенних цветов, но намного слаще. Движение в стороне привлекло Ламиану. Зрачки сузились, когда она увидела мужчину. Внутри всё перевернулось. Злость и негодование начали брать вверх над чувствами девушки. Она не двигалась, продолжая наблюдать за мужчиной. Он был последним, кого она видела, прежде чем почувствовала ту боль, и Лами была уверена, что это он виноват во всём. Он помахал книжкой. Его движения вызывали в девушке волну негатива. Она инстинктивно чувствовала потребность скрыться или напасть, если первое сделать не удастся. Эти инстинкты были и до обращения Ламианы, инстинкты зверя, а сейчас, когда она стала вампиром, они многократно увеличились, затмевая человеческий разум.
Агрессор поднялся и тело напряглось. Ламиана была готова в любую, секунду напасть на мужчину. По тело прошла нервная дрожь. Девушка не понимала, что сдерживает её кинуться прямо сейчас на того, кто причинил ей столько боли? Неужели это был страх? Ламиана отвергала столь низменное чувство в себе. Когда мужчина подошёл вплотную и протянул руку, Лами неожиданно зарычала и отскочила в сторону. Девушка забыла удивиться, что двигаться она стала иначе, намного быстрее и гибче. Единственное что её волновало - это противник, которым она считала мужчину, поэтому обращать внимание на что-то другое у неё просто не было времени. Показав зубки, девушка ожидала, от мужчины того же. Всю эту вежливость и этикет Лами воспринимала как ложь. После того, как она нашла окровавленные тела своих приёмных родителей, девушка знала, что люди не лучше лесных зверей, а даже хуже. Они галантно прикрываются милыми улыбками, в тоже время, рисуя в своём изображении, твоё искалечено тело. Говорить с человеком Ламиана не собиралась. Она уже давно ни с кем не разговаривала, предпочитая при надобности объясняться жестами.